Арби Исмаилову сорок лет. Родился и вырос в Грозном. Образование — высшее: окончил Грозненский нефтяной институт, экономический факультет. Почти двадцать лет проработал в органах внутренних дел. Женат второй раз. Первая жена умерла пять лет назад от инфаркта, оставив его с двумя сыновьями. Пришлось жениться второй раз. Взял хорошую, умную женщину. Родился малыш. В Москве — с июня 2002 года, учится. Живет с семьей в общежитии.
— Арби, где вы учитесь?
— Простите, но на этот вопрос не хотел бы отвечать.
— Как уцелели от войны?
— Когда началась вся эта дудаевская заваруха, мне было без малого тридцать. Все понимал. Что было вокруг Дудаева — не принимал. Старался честно работать на своем месте. Когда начались бомбежки Грозного, забрал жену, детей и уехал в Ингушетию. Работал и жил там. Прекратились бомбежки — вернулись в Грозный: в Грозном — дом, мать, брат. Еще два брата погибли во время бомбежек. Работал все время в правоохранительных органах.
— Как относитесь к тому, что произошло в Москве на Дубровке?
— А как может отнестись к этому нормальный человек? Чеченцам надо дать возможность самим уничтожать своих террористов. На содержание федеральной группировки идут огромные деньги. А результат? Нужно создать сильное, хорошо оснащенное МВД Чечни численностью не менее десяти — двенадцати тысяч, назначить главой министерства не чеченца и не мусульманина, а просто честного и порядочного человека, не замаранного в грязи войны. И мы сами разберемся со своими отмо-розками.
Когда происходили события на Дубровке, ни я, ни жена не сомкнули глаз и только молили Аллаха, чтобы он не позволил им взорвать театр.
— Арби, является ли терроризм частью менталитета чеченцев? Какую роль при этом играет религия ?
- Я читаю газеты, смотрю телевизор и знаю, как многие объясняют то, что происходит в Чечне. Нас считают дикими, «спустившимися с гор». Говорят, что мы — нация террористов. Если это действительно так, нас надо накрыть атомной бомбой. И все. Вопрос будет решен.
Говорят, что и религия у нас дикая. Только это неправда. Очень хочу, чтобы русские люди поняли это. Мы — такие же, как и все, хотя, конечно, как и у вас, у нас есть свои привычки и обычаи, не совсем понятные и не всегда приемлемые другими. Я лично тоже осуждаю многие из них и в первую очередь — кровную месть и кражу невест. Своих жен не крал, женился по обоюдному согласию. Жен любил, люблю и уважаю.
Настоящий чеченец никогда не обидит слабого, женщину или ребенка. Если кто это делает, значит, он — отморозок. Это подонки — те, кто может воровать людей, издеваться над заложниками и пленными. Это — не чеченцы. Это потомки разного сброда, которые волею случая оказались в Чечне, прижились, стали называть себя чеченцами.
И религия здесь ни при чем. Я не знаток ислама, но, как верующий человек, считаю: все, абсолютно все религии равны и ни одна не учит злу. Откуда на нашу голову взялись ваххабиты — надо думать, анализировать, разбираться. Еще пятнадцать лет назад их в республике не было. Конечно, они баламутят народ, который теперь так загнали, что люди готовы поверить любой ерунде — лишь бы как-то объяснить себе все, что происходит. Люди, что живут сейчас в Чечне, — это смертельно запуганные тени, роботы, которые только потому и живут, что еще не умерли.
— А как народ и вы сами относитесь к боевикам?
— Объясню, как чаще всего попадают в боевики. Теперь в Чечне нередко человек остается один, совсем один: погибают, умирают близкие родственники. Один же человек жить не может: ведь сейчас у нас нет привычного образа жизни, такого, как в Москве или другом месте России. Оставшись один, человек покупает автомат и подается в стаю, то есть к боевикам. Вот и все. Была бы моя воля, я бы объявил еще одну амнистию. Честную. Сказал бы: на ком нет крови — вернитесь. Думаю, в горах остались бы одни арабы и отморозки. А здесь, на равнине, дал бы людям прежде всего работу, возможность жить, не вздрагивая от каждого шороха и косого взгляда.
— Арби, наши политики часто говорят о необходимости проведения референдума в Чечне. Что вы об этом думаете?
— Отвечу коротко. Пока войска не вернутся в казармы и все задачи по борьбе с преступностью и терроризмом не переложат на спецподразделения ФСБ и МВД Чечни, ни о каких референдумах и выборах не может быть и речи. Все это будет обманом. Как невозможен «рай под тенью сабель» — есть такой фильм про Шамиля, — так невозможно проведение каких-либо демократических преобразований под дулами автоматов.
— А как отнеслись бы чеченцы к прямому президентскому правлению?
— Если это правление действительно защитило бы мирных граждан от беспредела, творящегося в республике, чеченцы голосовали бы за него обеими руками. Разве легко четвертую зиму жить в палатках, на чужбине, понимая, что и здесь ты тоже никому не нужен? Какой человек не захочет вернуться в свой дом, пусть и разбитый, разграбленный? Единственное, что удерживает, — страх перед беззаконием и смертью. И если бы люди поняли, что им гарантируют безопасность, они, конечно, были бы и за прямое президентское правление, и за чрезвычайное положение. Но, повторяю, порядок в республике должны наводить сами чеченцы.
— Действительно ли у чеченцев стойкое мнение, что война не кончается только потому, что это кому-то нужно?
— Да. Люди так думают. И такое их мнение не лишено оснований. Сотни
"каждодневных примеров подтверждают это. Они знают, что в войне и на стороне боевиков, и на стороне федералов крутятся большие деньги, а там, где деньги, — там кровь, грязь, жестокость, обман. А еще — чины, звания...
— Если войска выйдут из Чечни, действительно все утихомирится ?
— Не обязательно, чтобы все войска ушли. Чечня — субъект Российской Федерации, и какие-то войска должны оставаться. Но... в казармах. Никаких блокпостов, никаких «зачисток». Созданные усиленные части ФСБ и МВД Чечни должны сами, только сами, покончить со всеми отморозками. Конечно, в один день это не произойдет. Желающие отомстить «кровникам» еще останутся, и с ними придется разбираться, но это — единственный путь, идя по которому, только и можно добиться мира. Путь «зачисток» и блокпостов ведет к дальнейшему беспределу и озверению. С обеих сторон.
